"Новый Галлифрей", флэшбэк.
Хронология - сразу после серии "Коллапс Европы".
*
Все летело кувырком. Внезапно раскрывшаяся Трещина расколола мир вдребезги. Шестой Доктор... о, Шестой Доктор - это были пустяки, как и появившийся из Трещины Одиннадцатый! Как Десятый, канувший в Трещину, и вернувшийся с отверткой Одиннадцатого! К мельканию Докторов я, кажется, начал привыкать. А вот видение с Галлифрея... и затем неизвестно откуда взявшийся Даврос!..
Мои мысли перебил стук в дверь. Кто угодно в такое время. Или что угодно, из какой угодно, черт побери, вселенной!
Я взглянул на сканер.
Рани.
Ну конечно. Я только что взорвал одну из наших баз, над которой она столько работала. Для чего? Для этого взрыва? Для Давроса? Ей наверняка было, что сказать. И ей требовалась поддержка в такую минуту. Почему я всего этого не предвидел? Что угодно, но не то, что произошло.
Только не эту проклятую Трещину! "Белую тварь", которую никак не убить.
читать дальшеЯ распахнул дверь Тардис, и тут же ощутил в воздухе что-то новое, какую-то перемену в окружающем нас электрическом поле.
- Что-то случилось? - спросил я, увидев ее загадочный блеск в ее глазах. Случилось, конечно. Но может быть, случилось что-то новое, за эти минуты?
- К черту разумные выкладки! - произнесла Ривер твердо. - Давай поженимся, только прямо сейчас, и чтобы Доктор не знал!
Секунду я стоял столбом, таращась на нее, будто не сам только недавно запускал пробный шар, делая ей предложение, а потом расплылся в неудержимой улыбке:
- Давай! - И в самом деле, плевать на всё!

В энной степени Нью-Лас-Вегас - лучшее местечко в обозримой вселенной для того, чтобы пуститься во все тяжкие, не захватывая для этого предварительно весь мир. Огромный астероид, компактнее нормальной планеты, но не уступающий последним по массивности, никогда не спящий, не знающий ни ночи, ни дня. Вернее, здесь всегда царили и вечный день и вечная ночь.
Рани, или Ривер, или все-таки Рани, еще больше оживилась, завидев игру ярких огней и неоновых всполохов, заменявших тут небо и, кажется, только сейчас осознала, что все еще была в лабораторном халате - нам было совершенно не до таких мелочей. Но сейчас, когда мы вырвались на время из своей недоброй сказки, она задышала свободнее, в ее глазах заиграли беспечные огоньки вечного праздника, в который сперва ей непременно нужно было окунуться одной. Чтобы прихорошиться и даже внешне стереть на время память о произошедшем. Отдельная новая жизнь, на столько, сколько нам понадобится, настолько, насколько мы сможем себе это позволить.
Небольшой торговый центр прямо у дворца бракосочетаний, в котором можно было найти все, что нужно для скоропалительного брака представителям самых разных цивилизаций, назывался "Все для лучшего дня". День пока был тот еще. Но нам же нужен был лучший.
Я проводил туда Ривер, убедился сам, что костюма лучше моего у них все равно нет, но нашел пристойную свежую рубашку и галстук... свадебный галстук же должен быть белым и атласным? Ну или хотя бы серебристым. Выбрав галстук, я все-таки сменил и костюм, на светло-серый, в тон. Новые запонки и булавка тоже подобрались как-то сами собой. Ривер еще не освободилась, пропав в салоне-парикмахерской, и я вышел прогуляться - оглядеть окрестности и провести небольшую разведку.
Яркое холодное веселье вокруг. Все прекрасно. Я бы сам выбрал нечто такое, но что же я искал? Я внезапно остановился. Будто отвечая на мои мысли, передо мной возник неожиданно тихий дворик. Искусственно-тихий, конечно. И - зеленый. Я потрогал лист ближайшего растения. Он был настоящим, живым.
Что это за место? Напоминающее в представлении людей "старую-старую сказку", "secret garden" - заповедный сад? В глубине дворика-сада, выложенного булыжниками, как в средневековом городе, журчал небольшой фонтан. Два бронзовых лебедя, соприкасающихся головами, так что пространство меж их изогнутыми шеями напоминало сердце. Еще дальше, в тени дикого винограда, чуть занавешивающего проем, пряталась деревянная дверь с бронзовым кольцом вместо ручки и табличкой, изображающей два сплетенных кольца. Я усмехнулся. "Все для лучшего дня"... Знак брака. Или бесконечности. Или соприкасающихся вселенных. Конечно, следовало уточнить, насколько тут все серьезно, в этом месте, которого, казалось, никогда не найдешь снова, если выйдешь из него однажды, и я толкнул тяжелую дверь, и в полумраке звякнул колокольчик...

- Добро пожаловать, - благожелательно кивнула, выходя из-за конторки, приятная сухонькая старушка в проволочных очках, и в черно-белом длинном священническом одеянии. На ее груди блеснул золотой медальон - крест в круге. В глубине помещения мерцали огоньки и цветные лужицы от света, падавшего через витражи. - Мы ждем вас!
Я пригляделся к танцующим пылинкам света внутри, и вдохнул воздух… не совсем настоящий воздух. Или наоборот - чересчур настоящий.
- Вы…
- Да, - ласково произнесла старушка.
- Я думал, вас больше нет.
- Почти нет.
- Как и вас. Но повелители времени возвращаются.
Я невольно поежился от этих слов.
- Вы возвращаетесь, - священница сделала мягкий, будто ободряющий, нажим на первое слово и чуть развела странно-уютными руками. - Мы вас приветствуем!
- Почему? - спросил я настороженно.
- Потому что вы важны для этой реальности. - Кажется, теперь она сделала нажим на слове «этой»? - Все, что происходит, отзывается в каждом атоме этой вселенной.
Она приблизилась на пару шагов. Ее глаза казались очень настояще старческими, водянисто-серыми, но живыми. Очень человеческими, хотя она не была человеком. Впечатление от «зачарованного сада» было верным. И конечно, здесь никого не было, никто не мог найти это место, если не был «приглашен».
- Мы призрачней радуги и прочнее камня, - тепло проговорила священница. - Мы отмечаем мгновения судьбы, что будут записаны на всех звездах, в их свете и в их пыли. Вы ведь пришли сюда за этим - написать свою судьбу?
Я осторожно кашлянул.
- Вы точно меня знаете?
- Знаем, - она продолжала благожелательно улыбаться, взирая сквозь маленькие стеклышки очков. Поразительная идиллия. - И вы знаете, что мы никогда не лжем. Но всегда отвечаем на то, что настоящее. Она прикоснулась к своему медальону. Люди называли «золото лепреконов» мороком и обманом, но… - медальон под ее рукой будто задымился золотистыми струйками, и, вдруг рассеявшись, превратился в сияющее облачко. - Вы знаете, что это не золото - это живой, подвижный солнечный свет. Который может обрести вес и твердость по своему желанию - множество частиц света, живущие своей жизнью. И они - не разменные монеты. - Облачко перестало сиять, и снова медальон блеснул в полумраке спокойным полированным металлом. - Брак, заключенный нами, будет особенным. Он будет настоящим. Ровно настолько, насколько вы хотите. И пока вы этого хотите. Он будет даже более чем настоящим.
- Может быть, - я улыбнулся. - А сколько времени прошло во внешнем мире, пока мы тут говорили? Лет триста?
- Наш мир - соткан из света. А время для света движется иначе. Но вы - повелители времени, из тех немногих, с кем мы можем говорить, не причиняя вреда, не прилагая к тому безмерных усилий. Вы можете вернуться.
- Что ж, верно. - Хорошо, что я захватил с собой вихревой манипулятор. После вторжения Давроса он мог понадобиться в любое мгновение.
- Мы ждем вас! - улыбнулась старушка, кивая на прощанье. И растаяла, когда я переместился поближе к торговому центру, через несколько минут после того, как отошел от него.
Эфемеры. Призрачные, и более настоящие, чем настоящее. Я усмехнулся и покачал головой. Рани, Доктор, что бы ни было между вами в другой вселенной, пусть это будет неважно.
А когда я увидел выходящую Ривер, я подумал, что иначе и не могло быть. Этот день может быть для нее только сказкой, которая более реальна, чем жизнь. Банальный дворец для скороспелых свадеб? Банальный Нью-нью… и так далее - Лас-Вегас? Только мир, сотканный из живого света.
Я поднялся навстречу из мягкого кресла, в котором ожидал ее, не скрывая своего восхищения. Она выглядела просто ослепительно. Настоящая королева.
- Я видела, регистрация проводится в соседнем здании? - уточнила она чуть дразняще, будто ожидая, когда ко мне вернется дар речи.
- Если хочешь. Но я видел не так далеко другое место, которое, мне кажется, тебе понравилось бы больше. - Я посмотрел на нее, будто искушающе, и протянул руку. - Доверишься моему выбору?
- Да! - улыбнулась она беззаботно, принимая приглашение, и в ее глазах играли и кружились живые частицы света.
*
Мы снова прошли один квартал в направлении условной окраины, и оказались в тенистом дворике с живыми растениями.
- Как неожиданно! - воскликнула Ривер, оглядываясь. Все это так не походило на тот астероид, на который мы прилетели.
- И может быть еще неожиданней! - пообещал я, открывая перед ней тяжелую дверцу в сумрак с танцующими бликами и яркими пятнами витражей.
- Это же!..
- Добро пожаловать, повелители времени! - ласково улыбнулась старая священница, а вокруг закружились, издавая удивительный аромат, маленькие белые цветочные лепестки. Ривер крепко вцепилась в мою руку, но через мгновение ослабила хватку, почувствовав, что здесь нет опасности. Лепестки опали на каменные плиты, и часовня осталась просто пропитанной прозрачным светом.
- Нас ждали здесь, - сказал я. - Мы ведь их не разочаруем? Правда?
Ривер улыбнулась.
- Правда. Эфемеры? Как это странно…
- Союзы, заключенные ими, более реальны, чем настоящие.
- И требуют только самого настоящего, - отозвалась Рани. - Ты готов к этому?
- Я - да! А ты?
Она задумчиво улыбнулась, оглядывая часовню.
- Да, готова. В несуществующем мире, снова…
- Но он существующий.
- Да, - просто сказала она.
Старая священница распахнула на конторке старую приходскую книгу с тусклым золотым обрезом.
- Что же, чтобы все было правильно, я должна записать ваши имена.
Она открыла старую чернильницу, и обмакнула в темную мерцающую жидкость серебряное перо.
- Имя невесты?..
- Ривер Сонг, - ответила Рани немного странным голосом, будто вопросительно.
Священница удовлетворенно кивнула, вписывая имя в расчерченные графы почерком с завитушками.
- Имя жениха…
- Артур Кингсли, - назвал я свое последнее человеческое имя. Не Гарольд же Саксон, в самом деле… И как раз так меня звали, когда я оживил Рани, и если она использовала именно человеческое имя…
Перо повисло в воздухе.
- Нет, - с мягким упреком произнесла священница, глянув на меня поверх очков. - Это неправильное имя.
Я ощутил легкую растерянность. Ривер - правильное, а мое - нет?
- Мастер? - предложил я, подумав, что если и это имя неправильное, то я уйду отсюда, хлопнув дверью, уж вспоминать старое галлифрейское я точно не собирался.
Священница кивнула, и перо снова коснулось бумаги.
- Это верное имя. Звезды знают его.
Странно, почему же они приняли имя Ривер? Потому что она хочет этого, и оно действительно, по-настоящему, стало ее имеем? Имя ее души? Которое что-то значит для звезд? По-видимому, так.
Священница присыпала запись песочком, смахнула его, затем закрыла книгу, и просеменила к алтарю. Где-то, за витражами, вышедшее солнце, осветило стройные как лучи, струи-трубы органа, но раздавшаяся негромкая мелодия исходила не от него. Хороводы крошечных крылатых созданий под темными сводами издавали нежнейшее пение.
Ривер засмеялась, настолько это на самом деле походило на детскую сказку. Свечи вспыхнули сами собой, и тут, наконец, заиграл орган - несколько торжественных аккордов, затем что-то тихое и мягкое, как бегущая вода, на грани слуха.
В углах будто соткались из света полупрозрачные фигуры, очень быстро превратившиеся в плотные и будто настоящие - юноша и девушка в цветочных венках и серебристых тогах, с кажущимися тяжелыми золотыми венцами в руках. Неслышно приблизившись, они встали позади нас, легко удерживая венцы над нашими головами. Священница набросила на себя покрывало, из золотых и серебряных нитей - старых добрых элементов «алхимической свадьбы», взяла в руки такую же широкую длинную переливающуюся ленту, и повернулась к нам, чтобы символически наложить эту ленту на наши руки.
Вспомнив кое-что, я пошарил в кармане, и вытащил маленькую коробочку с кольцами. Священница улыбнулась и покачала головой.
- Потом, если хотите. У нас есть для вас другие. Настоящие.
Еще одно воздушное создание приблизилось к ней и небольшим ларцом на бархатной подушечке. И внутри ларца тоже находилась бархатная подушечка, на которой лежали два простых гладких кольца.
- Из живого света, - прокомментировал я.
- Именно так, - подтвердила священница.
И мы с Ривер обменялись этими кольцами, которые, когда все закончится, растают бесследно, но будут помнить о том, что случилось, рассеявшись во всем пространстве.
Священница шевелила губами, но не было слышно ни слова, пока она не подняла руки, и я внезапно не ощутил неожиданную тяжесть венца на своей голове. Я не ожидал подобной тяжести настолько, что тут же машинально поднял свободную руку, но она ни на что не наткнулась, на голове ничего не было, и тяжесть тут же исчезла. В храме не было никого, кроме нас и священницы, и случайно танцующих пылинок в лучах света.
- Вот и всё! - благодушно воскликнула священница. - А теперь поцелуйте друг друга. И живите счастливо! Настолько, насколько позволит ваш собственный свет!..
*
Чуть позже, мы снова вернулись во времени, к ярким огням Нью-Лас-Вегаса.
- Но это ведь не всё, мы же останемся тут еще хотя бы на день?! - спросили мы друг друга одновременно и весело рассмеялись. И поцеловались снова.
Удивительно, эта женщина пожелала выйти за меня, зная точно, кто я такой. Не заблуждаясь, не обманываясь, не очаровываясь, она была во всем мне равной. И кажется, при этом она действительно любила меня - сейчас. Это была степень доверия, которой я никогда не знал. Это было что-то столь настоящее, что затмевало саму реальность.
*
Но позже, много позже, я пойму, что есть и нечто другое - что значит призрачность, более реальная, чем реальность. И какая за это должна быть плата. Реальнее призрачной. Окончательней смерти. И когда все будет более чем прекрасно, я извлеку из памяти своей Тардис сохраненные схемы Пандорики. Чтобы мир на самом деле не стал призрачным.