(Для тех, кто не в курсе.)
История, как водится, была душещипательная. И связанная, ясен пень, с родственниками - тоже правило классическое. Затащившими меня как-то в разгар лета на дачу, где обреталась одна маленькая девочка - моя двоюродная племянница, которая в свои четыре года была страстной поклонницей фильмов о Гарри Поттере - тогда их было еще только два. И когда ей не крутили без перерыва этот фильм на кассете, она всех донимала на предмет "поиграть в Гарри Поттера". Вот тут-то, под эту горячую руку я и приехал, и изобразив из себя хогвартскую шляпу без грима, племянница шустро назначила меня самим Гарри Поттером. Не могу сказать, что в первый же день полностью оценил свое счастье. Себя племянница воображала то Гермионой, то совой (совой чаще) и все время однообразно таскала мне "письма" - какие-то бумажки и травинки. А заодно спрашивала, всегда ли я был Гарри Поттером, и как я сделал то, или как я сделал это, или предлагала полетать вокруг дома на метле. К середине дня я начал ныкаться от племянницы за сарай, где было тихое местечко и можно было спокойно почитать Макса Фрая - тоже не фонтан, но надо же было ознакомиться. А от дома через каждые три секунды доносилось: "Гарри! Гарри, ты где?!" К вечеру я начал испытывать маниакальное желание предать Гарри Поттера лютой смерти. И желание это крепло с каждой минутой. Так что, когда Фрай кончился, а племянница сказала: "Давай я буду Джинни, а ты будешь меня спасать", полагаю, что с очень нехорошим блеском в глазах я сказал. "Ну, вот ты и попалась, Джинни. Я не Гарри, я Том Реддл, и я хочу убить Гарри Поттера!" Ребенок завизжал и забился в восторге. А потом принялся носиться по дому и прятаться от меня сам. Это мне понравилось куда больше. Хотя, увы, пряталась она не всерьез, и все время выглядывала, а я в этот момент изображал василиска, и делал вид, что сейчас ее сцапаю и съем. В остальное время, за василиска у нас был садовый шланг. Что любопытно, адекватность ребенка срочно повысилась - совой он себя больше не воображал, носом никого не клевал и не таскал по комнатам мусор. Ну, а побегать вокруг дома со зверским видом было не так уж трудно - и ребенку разминка, пусть хоть поспит ночью, а не требует включить телевизор. Правда, где-то в глубине души поскребывалась какая-то тварь, намекавшая, что наверное, нехорошо я делаю, ломая ребенку установки, не рановато ли в четыре-то года? Так ведь она и не прониклась, что я плохой, и на меня надо уронить какой-нибудь утюг, когда я не вижу, визг при удирании был исключительно восторженный, взахлеб, а еще, кажется, она была не прочь и сама вступить в заговор против гипотетического Поттера, вид у нее был до чертиков лукавый. Я же все равно хороший. Даже когда прикидываюсь василиском и хочу ее съесть - я же понарошку. И когда я уезжал, была, разумеется, маленькая трагедия. "Том, не уезжай!.." Вот так и попадаются маленькие девочки на обаяние всяких мерзавцев, - виновато подумал я. "Джинни, это же хорошо, - сказал я, - тебя теперь никто не съест". Ребенок душераздирающе вздохнул. Но старался вести себя по-взрослому. Только печально смотрел и махал ладошкой: "Пока, Том...". "Пока, Джинни". И Джинни долго смотрела вслед отъезжающей машине.
Собственно говоря, почему вспомнил. Давно уже ребенка не видел, и не знаю, увижу ли. Родители ее развелись, и война межде ними не то, чтобы холодная. Одно из печальных происшествий среди родни, где все рассыпается по кирпичикам. Злодеи понарошку, это и правда не страшно, а только весело, как будто у тебя есть друзья и там, на другой стороне подсознания, за темнотой темной комнаты, даже если ты их не видишь.